В последнее время ивритские СМИ Израиля начали проявлять усиленный
интерес к своим русскоязычным коллегам. В ведущих израильских газетах одна
за другой появились статьи, подробно анализирующие ситуацию с русскоязычными
СМИ, дающие им весьма нелицеприятные оценки и рисующие просто апокалипсические
перспективы.
Если посторонний наблюдатель примет все, написанное в этих статьях
на веру, то он придет к однозначному выводу – русскоязычные СМИ Израиля
находятся в стадии если не распада, то уж точно полураспада, тиражи их
стремительно сокращаются, будущего у них (даже самого ближайшего) нет,
как нет.
Что же касается качества, то тут и вовсе дело швах – русскоязычная
пресса закоснело правая, расистская, фашистская и вообще непрофессиональная.
Для убедительности приводятся высказывания парочки русскоязычных израильтян
(как правило, одних и тех же и принадлежащих к крайне левой стороне политического
спектра), решительно подтверждающих самые мрачные оценки и прогнозы авторов
статей. Один из таких "объективных источников", кстати, регулярно появляющийся
во всех русскоязычных СМИ, договорился до того, что " атмосфера в
русской прессе напоминает ему атмосферу, царившую в Германии перед приходом
Гитлера к власти". Вот так, ни больше и ни меньше.
Чем же вызван такой взрыв интереса ивритских журналистов к своим
русскоязычным коллегам? Для того, чтобы это понять, необходимо совершить
небольшой экскурс в краткую, но бурную историю русскоязычных СМИ Израиля.
Оговорюсь сразу, что под термином "русскоязычная пресса" я имею в виду
издания, выходящие в Израиле с начала большой волны алии конца 80-х годов
прошлого века.
В 1989 году, когда бурный расцвет русскоязычной прессы был еще впереди,
я работал редактором газеты "Спутник". Хорошо помню, как долго и упорно
мне пришлось добиваться личного интервью с Ицхаком Рабином. Лишь после
полугодового обхаживания его советников, меня допустили пред светлы очи,
и я сделал практически первое интервью в русскоязычной израильской прессе
с политиком такого ранга. Волокита объяснялась просто – большая алия еще
только начиналась, влияние русскоязычная пресса имела с гулькин нос, поэтому
и отношение к ней было соответствующим. Следует отметить, что приезд сотен
тысяч репатриантов и появление на рынке десятков русскоязычных газет, долгое
время практически не сказывались на этом отношении. Один из ведущих
публицистов русскоязычных СМИ начала 90-х годов так сформулировал
ситуацию - "Очень интересное у нас положеньице – сами пишем, сами читаем,
сами плачем и сами смеемся. А больше - никто".
Русскоязычные СМИ их израильские коллеги считали прессой гетто – что-то
где-то кем-то издается, но никакого влияния ни на кого не имеет и
дни его сочтены. В качестве убойного доказательства истинности этого тезиса
приводился пример печатных изданий всех предыдущих волн алии, которые,
пережив бурный расцвет в первоначальный период, когда репатрианты еще не
знали иврита, быстро сходили на нет. Резон этого довода заключался в том,
что настоящая пресса выполняет не только информационную функцию, но и является
"сторожевым псом" демократии, оказывая влияние на власть предержащих. А
любое издание новых репатриантов никакого влияния на власть никогда не
имело, поскольку представителей этих репатриантов во власти попросту не
было. И действительно на первом этапе своего существования русскоязычная
пресса выполняла только информационную функцию.
Поэтому к ней и относились, как к прессе второго сорта. Это проявлялось
хотя бы в том, что ее представители были практически выключены из
политической жизни Израиля. Они были отрезаны от источников информации
- им не посылали пресс-релизы, не приглашали на пресс-конференции. А уж
о встречах с депутатами Кнессета, министрами, о включении русскоязычных
журналистов в состав пресс-группы, сопровождающей премьера в заграничные
поездки, нельзя было и мечтать.
Единственным исключением стало присоединение четырех русскоязычных
журналистов к израильской делегации, во время визита премьер-министра
Ицхака Рабина в Россию ( апрель 1994 года). Но этот, воистину, неординарный
шаг можно было легко объяснить – речь шла о первом визите израильского
премьера в Москву. Точно таким же исключением, лишь, к сожалению, подтверждавшим
правило, стало включение четырех русскоязычных журналистов в состав делегации
во время визита Рабина в Киев (сентябрь 1995 года).
К концу 1995 года ситуация немного улучшилась – в основном благодаря
активной деятельности Давида Маркиша, занявшего к тому времени пост координатора
по связям с русскоязычной прессой в правительственном пресс-бюро. Благодаря
энергичности Маркиша и его связям в верхушке партии Авода, была организована
серия встреч с министрами, а двух русскоязычных журналистов даже взяли
в Вашингтон на подписание договора Осло-2. Поскольку мне довелось участвовать
во всех вышеуказанных поездках, могу засвидетельствовать – брать-то нас
в самолет брали, но чувствовали мы себя весьма неуютно, вокруг нас словно
стояла стена отчуждения.
Ситуация кардинально изменилась, когда на горизонте возникла Исраэль
ба-алия, созданная в марте 1996 года. В Аводе сразу же разглядели электоральную
опасность, и начался стремительный роман между ее руководством и русскоязычными
СМИ. Журналистов стали приглашать на всевозможные брифинги, встречи и посиделки,
причем организованные специально для них. Достаточно сказать, что
во время визита премьер-министра Шимона Переса в Вашингтон, Нью-Йорк и
Париж ( май 1996 года), в состав пресс-группы вошли сразу 7 (семь!) представителей
русскоязычных СМИ. Им уделили особое внимание, в том числе и организовали
в самолете интервью с Пересом. В ходе этого интервью, как и на всех других
встречах с руководством Аводы, Пересу был задан вопрос о судьбе "русской"
партии. Ответ был пространным и однозначным – у нее нет никакого шанса
пройти электоральный барьер, точно так же, как и у всех подобных партий,
созданных в разные времена репатриантами.
Но все эти усилия пропали втуне, на выборах 1996 года Исраэль ба-алия
получила семь мандатов. Бурный расцвет русскоязычных СМИ начался. Теперь
это уже не были газеты гетто, не прорывавшиеся за его стены и только
поставлявшие информацию своему читателю. Теперь это были издания, которые
депутаты Исраэль ба-алия внимательно читали прямо в зале заседаний Кнессета,
издания, с которыми считались два министра и партия, без которой
коалиционное правительство Нетаниягу, опиравшееся на 66 мандатов, не могло
просуществовать и одного дня.
К большому удивлению ивритских экспертов, их пессимистические оценки
относительно будущего репатриантской прессы оказались – впервые в
истории Израиля - неверными. Русскоязычная пресса начала оказывать
непосредственное влияние на самые главные решения израильской политики.
Для того, чтобы понять, что же происходит в этой прессе, ивритские СМИ
стали срочно обзаводиться журналистами, знающими русский язык, которые
регулярно публиковали обзоры русскоязычной прессы и аналитические статьи
о ситуации на "русской" улице.
Пиком влияния русскоязычных СМИ можно считать 1999 год, когда
в Кнессете оказались уже 12 русскоязычных депутатов. Я хорошо помню, как
в комнате парламентской фракции правящей на тот момент партии Исраэль Ахат
два раза в неделю раскладывали в личные ящички депутатов обзоры русскоязычной
прессы. Представители этой прессы стали на равных ездить в заграничные
турне премьер-министра и превратились в желанных участников брифингов и
встреч.
И в этот момент русскоязычная пресса начала менять свое отношение
к "русской" партии. Почти безусловная поддержка сменилась критикой,
переросшей в откровенную враждебность. Конечно, можно сказать, что одним
из поводов было разочарование деятельностью партии – слишком уж большие
надежды на нее возлагали. Но все же, несмотря на многие просчеты и промахи,
допущенные Исраэль ба-алия (а как можно было без них, ведь никто не обладал
опытом политической деятельности на таком уровне?) объяснение подобного
изменения кроется, по моему, не только и не столько в самой партии.
Большая часть русскоязычных журналистов поспешила откреститься от "русской"
партии, поскольку она, по их мнению, отныне символизировала этническую
заскорузлость и принадлежность к гетто. Русскоязычная пресса решила,
что отношение к ней израильского общества отныне останется неизменным.
Ей казалось, что это отношение определялось уже не таким временным
фактором, как ее влияние на "русскую" партию, а точно так же,
как у ивритоязычной прессы, просто самим фактом ее существования.
Ситуация была, на мой взгляд, оценена неверно. Существование сильной
"русской" партии как раз и было главным гарантом выхода русскоязычных СМИ
из гетто, более того, гарантом их процветания. И эту партию русскоязычная
пресса должна была беречь и холить, как зеницу ока.
Но тогда к гетто принадлежать никто, естественно, не хотел, намного
комфортней было чувствовать себя гордым израильтянином. Поэтому пренебрежительное,
а затем и просто издевательское отношение к Исраэль ба-алия стало
чуть ли не нормой в русскоязычной прессе. Наиболее "положительную" характеристику,
выданную Исраэль ба-алия русскоязычными СМИ, вкратце можно
сформулировать так - это этническая партия для пенсионеров и социальных
случаев, те, кто уже абсорбировался, кто чувствует себя полноценным
членом общества, предпочитает израильские партии. Дело доходило до смешного
– журналист, знающий на иврите два десятка обиходных фраз, в русскоязычной
газете критиковал "русскую" партию за ее…"русскость".
Некоторое время назад я просидел пару дней в библиотеке, просмотрел
подшивки русскоязычных изданий за 1999- 2002 год и был поражен тем шквалом,
иного слова не подберешь, критики, а порой и открытого глумления в адрес
Исраэль ба-алия.
Результат не замедлил сказаться. "Партия пенсионеров и социальных случаев"
получила всего два мандата, большая часть голосов русскоязычных репатриантов
были отданы израильским партиям – в основном, Ликуду. Январские выборы,
которые сегодня в тех же русскоязычных газетах уже во весь голос называют
"днем поражения общины" в первую очередь отразились на прессе.
Вердикт ивритских комментаторов был однозначным – если
"русская" улица больше не поддерживает "русскую" партию, то этой улицы
попросту нет. Она исчезла, абсорбировалась: точно так же, как раньше
абсорбировались и исчезли все другие репатриантские "улицы" -
немецкая, румынская, польская, иракская. На практике этот вердикт сразу
же реализовали рекламные агентства, резко сократив средства, выделяемые
на рекламу товаров в русскоязычных СМИ. Ведь, в самом деле, если репатрианты
чувствуют себя израильтянами и голосуют за традиционные израильские партии,
то они и ивритом уже овладели. Зачем же выбрасывать деньги на русские СМИ!
Уменьшение реклам сразу же привело к сокращению доходов владельцев газет,
эти газеты в целях экономии немедленно "похудели" на десятки страниц, а
штаты и зарплаты сократили.
Но ведь именно это развитие событий эксперты постоянно и предсказывали!
Если раньше странный, непонятный прорыв из гетто русскоязычной прессы в
1996 году никак не укладывался в их выкладки, то теперь все, наконец,
встало на место! В отсутствие "русской" партии русскоязычная пресса снова
превратилась в прессу гетто. А раз так, то чего ж с ней церемониться,
чего ее беречь?
Но стоит ли хоронить русскоязычную прессу? Думается, разговоры
об ее смерти несколько преувеличены. Конечно, пик уже позади,
отныне ее главной функцией вновь стало предоставление информации тем, кто
не владеет ивритом. Винить тут ей особо некого, к этому она сама приложила
руку. Но запаса плавучести или, если угодно, живучести, у нее хватит еще
на добрый десяток лет. Как и запаса влияния на пусть и сократившийся, но
все еще достаточно широкий и электорально значимый круг читателей. Поэтому
рано радуется сегодня тот, кто почти не скрывает злорадства в предвкушении
так давно ожидаемой им кончины этих непонятных, чужих, русскоязычных изданий.
