Как это ни странно и горько, но душа народа пройдя сквозь это пекло не изменилось ни в лучшую, ни в худшую сторону. Если история существует чтобы извлекать из нее уроки, хоть какой нибудь смысл , то оглянувшись назад, в надежде, что по прошествии десятилетий мы увидим события тех чудовищных лет в другой перспективе, мы не находим этого смысла Убийство совершенное в таких масштабах должно было потрясти если не убийц, то хотя бы убиваемых. Присущая жизни естесственная мелочность, казалось бы, у этого народа, недоубитого, должна была смениться понимаем того что случилось и ежедневным присутствием боли и трагедии в делах и мыслях. Должна была быть отражена в поступках людей и вождей страны, поступках человека и нации, в самой сущности государства. Государство должно было стать утешением, но не стало им, и боль осталась убитым, а живым ничего не осталось, кроме глупого чувства неудобства. Поскорее бы закончилась сирена.
