Время по-своему борется с забвением. Оно задерживает ушедшее мгновение в сотнях свидетельств, которые переживают своё поколение, встречают грядущее, оставаясь памятниками прошлому.

"Мартеф ха-Шоа" - так называется один из иерусалимских музеев, включающий сотни необычных свидетельств Катастрофы. Я переходила по его затемнённым залам и вышла на освещённую площадку, где выстроились ряды светлого камня с чёрной вязью ивритских букв - памятниками ушедшим навсегда еврейским общинам, но больше всего - Польши.

Уже в 33 году еврейский историк Семён Дубнов писал: "Я следил за постепенным уничтожением еврейских центров в Германии, Австрии и Чехословакии, за дальнейшим засыханием отрезанной советской ветви в России и дожил до полного разгрома нашего крупнейшего духовного центра в Польше."


В те годы, в момент надвинувшейся Катастрофы, когда в еврейском мире навек отмирали целые общины, еврейский историк, прошедший со своим народом долгий путь его истории, пытался представить себе будущее.

"Народы одумаются, - писал он, - дикие страсти улягутся, и тогда, какая картина откроется перед их глазами... Еврейский народ, измученный от нанесённых ему бесчисленных ран, оплакивающий своих мучеников, но нравственно очищенный в горнили страданий, а мучившие его народы - с поколением развращённой молодёжи, со всей этой массой погромщиков, которые никогда не смоют невинную еврейскую кровь со своих рук... Только после того, как это поколение нравственной пустыни исправится или вымрет, возродится в Европе новое общество, основанное на человеколюбии, братстве и социальной справедливости."

В это время он уже жил в Риге, куда он переехал из Германии вскоре после прихода Гитлера к власти. Он и не мог предвидеть, что осталось совсем немного до полного уничтожения латвийского еврейства, до второй и последней акции, которая выпала на декабрь 41-го года. По всем предположениям, он был убит в первой, ноябрьской, акции.

Читая эти слова, не могла отделаться от мысли, что мы неисправимые мечтатели. Сегодня многие задают вопрос: ”Как получилось, что мы проглядели Катастрофу?” Ведь и тогда, когда Жаботинский предупреждал о надвигающейся Катастрофе, ведь и тогда, когда горели синагоги и из еврейских священных книг разжигали костры, мы верили в совесть мира, в благородство и милосердие. Ведь и тогда, когда любой другой народ мог проснуться, мы продолжали убаюкивать себя сладкими снами. Нет, совсем не случайно сказал о нас Макс Нордау, один из умнейших людей своего времени, человек глубоко преданный своему народу и хорошо знавший хорошие и плохие его черты: "Еврей судит не по разуму, еврей судит по Катастрофе. Он не купит зонтика только потому, что в небе появилось облако, он раньше должен промокнуть и схватить воспаление лёгких, тогда другое дело".

Нам так хочется верить в совесть мира, что мы постоянно отбрасываем факты, уходим от реальности в мир фантазии и мечты. Ну кому, как не еврейскому историку, прошедшему со своим народом весь путь его четырёхтысячелетней истории, свидетелю надвигающейся Катастрофы, кому как не ему дано почувствовать истинное понятие слов "совесть мира". Но нет. Он продолжает свято верить, что придёт час социальной справедливости, братства и истинного обновления мира.

Совесть мира. Она молчит, когда речь идёт о евреях. Молчала она тогда, когда сотни поездов с вагонами, набитыми до отказа, везли евреев в последний путь. Их никто не отбивал у смерти, их никто не спасал. Молчала совесть мира и тогда, когда одинокий корабль Сент-Луис с первыми беженцами из Германии метался от страны к стране в поисках убежища и вернулся к берегам Германии, из которой отправился в путь. Молчала совесть мира и тогда, когда конгресс Америки отказал в убежище двадцати тысячам еврейских детей из Германии ...

Молчала она и тогда, когда в 1939 году Британия опубликовала Белую книгу, закрывшую по-сути перед евреями Европы единственную возможность спасения, - Эрец Исраэль. Шла война. Евреи стояли на пороге массового бегства из Европы, а Англия заботилась о том, чтобы не впустить более 75–ти тысяч... И то только в течении пяти лет. По прошествии этого срока евреи могли прибыть в Эрец Исраэль лишь с согласия арабов Палестины, а если же те будут против, то - что же делать – это их право. Ведь целью правительства Её Величества было основать в течении десяти лет Палестинское государство. Целый народ уничтожался, а великая светлая Англия планировала создание Палестинского государства. Другая великая держава – Америка - делала вид, что не видит, не знает и не слышит...

Хаим Вейцман, характеризуя совестливые страны мира, заметил тогда, что есть только два типа стран: те, которые хотят изгнать евреев, и те, которые не хотят принять их...

В зале музея Катастрофы в Вашингтоне на одном из стендов - короткая справка об Освенциме: ежедневно в газовых камерах погибало двенадцать тысяч евреев. Бросается в глаза вопрос, заданный самими оформителями стенда: "Почему Америка не бомбила Освенцим?" Ответ я предпочла прочесть у себя дома, в Израиле. В книге профессора Эзры Зохара "Пилегеш бэ Мизрах-ха тихон" - "Наложница на Ближнем Востоке." Эта книга рассматривает наши отношения с Америкой с первых шагов существования еврейского государства. Интересный факт приводит профессор Эзра Зохар. Джимми Картер во время заключения мира в Кемп Дэвиде подарил Менахему Бегину фотографию из военных архивов Соединенных Штатов. На ней был изображён Освенцим, снятый с воздуха. На фотографии были отчётливо видны: лагерь, подъезные пути, бараки, газовые камеры.

Это перечёркивало все утверждения Америки, что невозможно было бомбить Освенцим по техническим причинам: не было карт, лётчики не могли приблизиться к территории лагеря. И вот теперь глава еврейского государства держал в руках карту, которая свидетельствовала о том, что американские лётчики не раз совершали облёт Освенцима, в их руках были карты, и с технической точки зрения ничто не мешало им бомбить лагерь смерти. Вопрос "почему не бомбили Освенцим" обсуждается в Америке много лет, и за эти годы добавилась новая информация, свидетельствующая о том, что спасение евреев не было в числе приоритетов Госдепартамента Америки и самого господина Рузвельта.

Совесть мира не пробудилась. А вообще правомочно ли это сочетание или применимо только к индивидуму и не допускает обобщений?

Когда совесть отсутствует, тогда пытаются создать видимость её. Мир за высокими словами всегда умел скрывать свои истинные намерения. На словах всё делалось во имя свободы, мира, совести, в действительности всё диктовалось политическими интересами. Вспомним преданную всеми и проглоченную Германией Чехословакию. Когда-то Англия закрыла свою страну перед еврейскими беженцами, предательство отплатилось - сегодня её наводнили арабы. С каждым годом всё ощутимей мусульманское влияние на общую атмосферу страны. Англичане уже почувствовали на себе арабское "миролюбие" и познали разрушительную силу террора.

Вот бы нам передать миру нашу обострённую совесть, поделиться её излишками... Только почему-то мир не согласен брать у нас уроки...Сегодня мир, как всегда, неравнодушен к нам. И страны европейского Содружества особенно часто проявляют это неравнодушие. Мы вновь в центре внимания. Глаза многих обращены в сторону Иерусалима. Может, пришёл, наконец, час восстановить истинную справедливость по отношению к народу, треть которого была уничтожена чуть более полувека назад. Может, пришёл, наконец, час, и народы хотят загладить перед нами свою вину: помочь нам обрести полную свободу и независимость на земле, к которой у нас был такой трагический долгий путь? Может, пробил час, и нам стоит положиться на них с верой в то, что они хотят нашего блага?

Разделим Иерусалим, отдадим им Иудею и Самарию? По-братстки, по-соседски... И... вернёмся в страны своего исхода? Нас с вами там очень ждут... Тогда не на еврейские надгробья будет направлена ненависть юдофобов, а уже на живых евреев.

Мир не изменился. И еврейский историк, Семён Дубнов, который хорошо знал свой народ, хорошо понимал характер окружающих нас народов, ошибся. Совесть мира не пробудилась, да и было ли чему пробуждаться?

"Живой журнал" jennyferd