Спустя полтора года после разрушения Гуш-Катифа д-ру Амире Дор позвонили из группы «Интеллектулы в защиту поселенчества». Эта группа занялась расследованием ментальной подготовки, которую прошли многие солдаты и полицейские перед депортацией Гуш-Катифа.
Д-р Дор находилась в Неве-Дкалим в течение последних трёх недель существования этого посёлка. «Сейчас, - сказала ей Рути Айзикович, представительница вышеупомянутой группы, - мы расследуем, что произошло там». Д-р Дор автоматически ответила, что в этом нет необходимости, потому что все знают, что там было, однако, Айзикович убедила её взвесить идею. Д-р Дор, опытный психолог, поначалу не заметила, что её первая реакция была пост-травматической. Позже проанализировав это обстоятельство, она обнаружила, по её словам, что «все любящие Землю Израиля реагировали подобным же образом». Она объясняет это сложностью заниматься травмирующим событием, влезать в него, восстанавливать все мелочи, склеивать осколки. Д-р Дор присоединилась к группе исследователей со своими профкссиональными знаниями, душевным спокойствием, глубоким внутренним убеждением, внесла свой вклад в профессиональное представление исследования, в его расширение и детализацию, в лекцию о выводах перед гильдией психологов. «Для меня это занятие, которое поначалу было очень тяжелым и сопровождалось беспрерывным плачем, оказалось чем-то вроде восстановительной терапии. Я думаю, что я вышла из этого более сильной, поэтому я думаю, что чтение исследования важно для каждого».
Депортация как игра по правилам
Д-р Амира Дор приехала в Неве-Дкалим, когда над его существованием уже стремительно сгущались угрожающие тучи. Она прибыла туда в составе группы женщин из Шомрона «Моя земля», большинство из которых специализировались в области психологии. «Каждая из них – львица», - расхваливает их д-р Дор. Целью их было помогать жителям чем возможно. Во время своего пребывания там, вместе с организатором группы, Рути Бен-Хаим, д-р Дор пыталась также и изменить поведение местных жителей, переводя их из ситуации «правильного» расставания с Гуш-Катифом, как это определила д-р Дор, в состояние «сопротивления, которое не позволит армии действовать». Деятельность группы наткнулась на решительное неприятие местного и общего руководства «оранжевого лагеря».
По словам д-ра Дор, руководство хотело устраивать демонстрации с плачем и воплями, «но ничего, мало-мальски эффективного. Задним числом выясняется, что вся депортация была выполнена в виде игры по определённым правилам, где каждый исполнял свою роль. И у жителей были свои роли, которые они играли. Не было сделано ни шага, который бы помешал ликвидаторам в их действии. Они очень верили в их психологическое влияние на солдат, но выяснилось, что никакого шанса у них не было – в силу ментальной подготовки (по сути зомбирования! – замеч.перев.), которую прошли солдаты».
Д-р Дор рассказывает о «самом секретном оружии», которое было в Неве-Дкалим: обещание армии, что женщины посёлка будут отвезены в лагерь ликвидаторов возле кибуца Реим, где у них состоится встреча с высшим офицерством. «Эта встреча так никогда и не состоялась. Каждый раз её откладывали на более поздний срок. Но это долго поддерживало их. Они говорили: кто может противостоять нашим женщинам?».
«Удивительно, с какой лёгкостью гуш-катифцы восприняли правила игры! Вплоть до того, что когда они вернулись забрать вещи, никто не пытался остаться и удерживать дом. Все играли по правилам».
Оглядываясь назад, д-р Дор говорит, что даже если бы руководство обеспечивало ей и Бен-Хаим поддержку, депортация была неотвратима, «потому что это было слишком мало и слишком поздно, и не имело никакого реального шанса». Но д-р Дор не анализирует процессы для исторического документирования. Ее взгляд концентрируется, без страха и отрицания действительности, - в будущее. «Нас интересует, что запланировано для Иудеи и Самарии».
Маленький пример войны гражданскими нструментами - это нарушения обычного порядка и спокойствия – порядка, которого так хотели силы ликвидаторов. «Мы предлагали, чтобы семьи не принимали солдат в доме, не угощали их кофе и не кричали на них. Вместо этого люди рассеятся, будут теряться дети и кричать младенцы, что создаст сильное волнение. Может, это и не очень приятно, зато эффективно. Я думаю, поселенцы, которых собираются изгнать на следующем этапе, не должны ждать указаний, но каждый должен делать то, что считает нужным, каждая семья – «отряд Бельского» (известная партизанская семья – О.Л.).
- В Гуш-Катифе было очень непросто. На жителей оказывалось давление и запугивание во всем, что связано с их имуществом. Люди боялись потерять все.
«Это так. Но теперь мы знаем, что соблюдение закона не помогло и ничего из обещаний не было выполнено – и с точки зрения нанесённого душевного вреда, и с точки зрения имущества, и вообще с любой точки зрения».
Тайная и принудительная психологическаяобработка
«Было необходимо провести огромное количество упражнений, чтобы сконцентрировать подопечных главным образом на технике выполнения задачи, чтобы они не начали думать. Ведь в тот момент, как возникает мысль – всё пропало!» (из статьи в периодическом издании «Военная психология», написанная армейскими психологами сухопутных сил).
Ещё до присоединения д-ра Дор и других психологов к группе по расследованию ментальной подготовки сил ликвидаторов был собран большой материал. Уже было ясно, что там, в тренировочном лагере ликвидаторов возле кибуца Реим, задолго до событий происходили очень нехорошие вещи. После того, как д-р Дор с сотрудниками принялись изучать добавочную профессиональную литературу, вроде периодического издания «Военная психология», они глубоко погрузились в свидетельства и в технические приёмы, и назвали вещи своими именами. Так, до присоединения д-ра Дор к исследовательской ментальная подготовка называлась «промывка мозгов». Это очень популярное выражение, но оно не объясняет того, что именно там происходило. Сегодня д-р Дор называет это «тайной принудительной общей психологической обработкой». Главные технические приёмы – это "отключение между чувствами, возникающими, когда ты делаешь определенное действие, и самим действием, так что человек может действием в противоречии с тем, что он хочет".
- Побуждение солдат согласиться совершать действия, которые они в действительности не хотят совершать, - это часть рутины армии. А что Вы скажете сказать о молодом человеке, слабом и нерешительном, который случайно получил 97 профиль (самый высокий профиль по здоровью в израильской армии – прим.перев.) и соответственно определён в боевые части?
«Все прочие процессы в армии, кроме того, что связано с операцией размежевания, являются прямым продолжением воспитания, которое ребёнок получил с рождения».
- При условии, что он не получил пацифистского воспитания.
«И такое воспитание не противоречит важности самозащиты, защиты еврейского народа, его женщин и детей от врага. Это универсальные вещи. Нет никакой надобности в особой ментальной подготовке, чтобы люди мобилизовались в армию и выполняли приказы».
- Иногда нужно готовить солдата для дежурств на блок-постах.
«Есть громадная разница между обоими случаями, потому что сопротивление, которое было по отношение к задаче гоняться за семьёй, вытаскивать её из дома, где семья проживает, затем разрушить этот дом и передать землю врагу – в этом случае противодействие было общим, независимо от того, правые это были или левые. Организаторы боялись не правых и религиозных солдат, но массового отказа, ведь в армии нет поселенческо-религиозного большинства! Просто сопротивление таким приказам было совершенно естественным».
- Представители противоположных политических взглядов скажут Вам, что было необходимо отключить обычного солдата от его эмоций, поскольку он видит картину со своей маленькой кочки – «дом – семья», тогда как командовании видит картину во всей её полноте. Ведь в конечном итоге от армии требуется подчиняться политическим инстанциям!
«Есть много задач, которые правительство может возложить на армию, например, пойти и освободить Гилада Шалита, но армия скажет, что это невозможно. То есть армия подчиняется тем приказам, которые она полагает, что это в её силах совершить. Интересно, что уже после речи в Герцлии, когда ещё ничего не было официально решено, психологи начали работать над этой темой. Эта подготовительная работа психологов, о которой не говорят, которую не обсуждают профессионалы, позволила выполнить эту операцию по размежеванию. В течение всей психологической подготовки говорилось: «Мы можем сделать это, это можно сделать, мы с вами».
Три недели назад д-р Дор обнаружила, что психологическая служба минпроса также начала психологическую подготовку жителей сразу же после речи Шарона на конференции в Герцлии. «Было чрезмерное воодушевление, как видно, из-за того, что это то, что могли сделать только психологи».
- Опьянение силой?
«Что-то типа того. Психологи писали в периодических изданиях, что это нечто беспрецедентное. Они отмечают, что «впервые передвинуты армейские психологи со своего традиционного места… в центр сцены, в самое сердце процессов планирования, подготовки и реализации». Психологи обычно не командуют подразделениями. Они вступают в дело после, чтобы «сшить» разрывые и очистить то, что осталось. А тут им дали гораздо больше влияния».
Д-р Дор поясняет, что психологическая обработка предполагает непременное согласие на неё субъекта, который должен быть осведомлён о процессе, который он проходит. Но в данном случае не было всего этого, говорит она и приводит два характерных примера того, что прошли солдаты.
«Основным методом психологической обработки, по определению психологов, была «становляющая симуляция (репетиция поведения в ситуации, ролевые игры)». Д-р Дор объясняет, что такая симуляция является инструментом обработки, влекущим за собой снижение у субъекта эмоционального барьера в определённой ситуации. Это достигается ролевыми играми и репетициями.
«Было упражнение, изображавшее церемонию первого наложения подростком тфиллин на праздновании «бар-мицва» (еврейского совершеннолетия для мальчика). Это, безусловно, очень волнующая церемония, большинство солдат некогда прошли это. Психологи изобрели симуляцию изгнания в самый разгар церемонии бар-мицвы, при этом есть крики и удары. Очень скоро побои стали настоящими. Солдаты испытывали физическую боль во время процесса «депортации» и лишились чувствительности в отношении самого события».
- Разве ролевые игры не являются органической частью тренировок при любой подготовке?
«Это верно. Но мы должны стараться не задевать чувств людей и того багажа, что они приносят с собой из дома. Мы используем ролевую игру в целях «как мне лучше приспособиться к моей компании». Но брать события, наиболее чувствительные для человека, и превращать их в ничто? "Мантра, повторявшаяся при этих симуляциях, по свидетельству психологов, была: «А! Это мы уже сделали, это мы можем сделать!» Это совершенно чудесная мантра для психологической обработки. Мы с субъектом вместе решаем, над чем мы работаем, всё открыто, никакого запугивания и давления. Но когда речь идёт о вещах, которые люди сопротивляются делать, это уже очень плохо». Кстати, в ходе этих симуляций солдаты давали волю стереотипам, которые у них были относительно поселенцев. «Не трогай моего девятого ребёнка!» - и подобные выражения, которые высказывались совершенно свободно и без критики со стороны командиров, высмеивали жертв депортации в глазах солдат.
А вот второй пример, о котором рассказывает д-р Дор, особенно потрясает и свидетельствует, насколько далеко были готовы зайти те, кто готовил изгнание, лозунги которых, как помнится, включали и слово «чувствительность». Д-р Дор цитирует свидетельство старшего офицера командования сухопутных сил: «Пришли психологи и начали тренировать солдат, как вырвать младенца из рук матери, они растолковывали им, что надо сохранять связь между глазами младенца и матери». Идея заключалась в том, что мать, в беспокойстве за малыша, пойдёт за ним, а за ней и вся семья последуют в автобус. По словам д-ра Дор, это жестокое упражнение выполнялось множество раз. Есть этому свидетельства – и устные и на фотографиях. «Большой вопрос, что будет с этим молодым солдатом, когда придёт время и он станет отцом, в течение его жизни у него будут различные ситуации с его детьми. Как это всё повлияет на него. Вопрос также, что это сделает с той мамой, с тем ребёнком, с другими детьми в этой семье?»
Психология, политика и военные преступления
«Мы не сможем развивать нашу профессию и приспособить её к миру армии, если не дерзнём пересечь границы, чтобы начать действовать там, где раньше мы не были, как это случилось при выполнении задачи размежевания» (главный психолог сухопутных войск, подполковник Цур Керен).
Два вышеприведенных примера – только капля в море материала, собранного о том, что натворили психологи и их доли в подготовке сил депортации, включая создание обновлённого понятия «врага», нового определения цели для ЦАХАЛа и т.д. Чем больше проходит времени, тем шире раскрывается грандиозный масштаб и изощрённость процесса. У д-ра Амиры Дор это вызывает ассоциацию, которую она предпочла бы оттолкнуть от себя. В рамках организации манипуляций солдат тренировали не только не думать, но при этом изображать чувствительность, как орудие манипуляции, когда они входят в контакт с изгоняемыми. В одной из статей автор не постеснялся заявить: «В сущности, позволялась двусмысленность как средство двойной манипуляции – как в отношении депортируемых, чтобы они почувствовали дружеские объятия и кооптацию (присоединение), так и в отношении солдат-ликвидаторов, которым навязывали эксплуатацию их чувств …»
Все психологи, кстати, главной целью устанавливали выполнение депортации, предостерегая от чрезмерной чувствительности солдат, которая может провалить задачу. Никто не предостерегал от вреда, наносимого психике предназначенных к депортации и их детей. Это называется «преданностью поставленной задаче».
Группа расследования подала жалобу в Совет психологов, организацию, принадлежащую министерству здравоохранения, касательно действий двух психологов. «Они запутывали нас, как могли, пока не зашли в тупик», - говорит д-р Дор. Она и её товарищи обратились в более низкую инстанцию, но значительную - комиссию по этике профсоюза психологов. Именно эта комиссия после обсуждения дала ответ, сообщив, что вопрос вне сферы ее полномочий, поскольку относится к политическим вопросам.
Д-р Дор возмущается: «Ведь именно в этом сущность жалобы! Этический код (моральный кодекс) именно потому и существует, что психологи обладают большой силой, и если эта сила служит политическим целям, то это надо обсудить и расследовать! Этический код от 2004 года гласит, что роль психологов – заботиться о благосостоянии и продвижении людей, и когда есть противоречие интересов, необходимо известить об этом людей, попросить согласия на обслуживание и т.д. Всего этого сделано не было. Нельзя говорить, что это политический вопрос и поэтому всё в порядке!? Наоборот – это предостерегающий знак!»
- Как Вы объясняете такое отношение комиссии по этике?
«Я полагаю, что изгнание оказалось травмирующей историей для всего народа, в том числе для тех, кто этого не понимает. Возможно, что трудность занятия этим делом, увидеть, что там происходило, вызывает такую естественную реакцию. У вас есть больное место, и вы не хотите её трогать, поэтому вы и говорите: это меня не касается».
- Когда мы читаем слова подполковника Цур Керен, мы понимаем, что тут был произведёт эксперимент над людьми, превзошедшим все ожидания. Что это значит для простого обычного гражданина, который хочет верить психологу?
Обычно психологи не наносят вреда людям, конечно же, не имеют такого намерения. Они хотят продвижения и улучшения. Это одна из причин чрезвычайной важности обнаруженных фактов и их обсуждения. И есть кое-что ещё. В периодическом издании «Военная психология», писалось, что раввины, социальные работники, обслуживающие поселение, воспринимались армией как "агенты", которых надо холить и лелеять и сохранять с ними связь, чтобы преуспеть в выполнении поставленной задачи. Речь идёт о людях, которые были очень против изгнания, но все же выполнили свою роль. Важно, чтобы люди знали об этом, а не выполняли наивно роли в том, что власти готовят. Самый лучший способ не попасть в ловушку – это знать, как готовят ловушку».
Две недели назад на конференции в Тель-Авивском университете д-р Дор прочитала лекцию перед сотрудниками профсоюза психологов, в которой в сжатой и насыщенной форме было рассказано о находках группы исследователей. Это было после того, как левацкая организация получила широкую трибуну для "обзора вреда, творимого ЦАХАЛом на блок-постах". Сотрудники группы захотели дать этому некоторый политический потивовес. Д-р Дор рассказывает о разнообразных реакциях на свою лекцию. Одна женщина кричала: «Так что, не посылать наших сыновей в армию?» Другая лектор на этой конференции, которая была депортирована из Гуш-Катифа, сказала, что лекция имела для неё большое значение. Один парень подошёл к д-ру Дор после лекции, чтобы "вытащить из нее фразу", что, с её точки зрения, и ментальная подготовка к изгнанию израильских арабов – тоже очень плохо.
- Вы намереваетесь продолжать вести информационную работу среди профессионалов?
«С тех пор, как исследование было закончено, прошёл год. Мы создали нтернетовский сайт, названный «ментальная подготовка», мы готовы придти с лекциями к профессионалам, а также к обычным людям. В первую очередь это важно знать, - снова подчеркивает она, – поселенцам Иудеи и Самарии».
На подъёме в Кдумим
Д-р Дор, как уже говорилось, клинический психолог, которая в прошлом работала в больнице «Меир» (Кфар-Саба). В последнее десятилетие она заинтересовалась физическим аспектом работы психолога, связью между телом и духом на этапе лечения. «Мы неоправданно игнорируем физический аспект, - говорит она. – Само отношение к телу, когда человек пребывает в возбуждённом душевном состоянии, даёт привязку. Невозможно опираться только на мысли, потому что они приходят и уходят, пугают и обманывают. Напротив, наше тело всегда на месте, в нём есть много места для утешения и поощрения».
Последние 8 с половиной лет д-р Дор работает в психологической службе системы воспитания в поселении Кдумим. Мысленно она возвращается к тем годам, когда вспыхнула вторая интифада. Тогда многие предпочитали воздерживаться, насколько возможно, от поездок по дорогам Шомрона.
Д-р Дор приехала в Кдумим именно тогда. «В месяц Элуль 2000 года был организован ознакомительный подъём на гору Эйваль с раввином Ицхаком Гинзбургом. Было просто изумительно. Я почти не понимала ничего из того, что он говорил, но словно бы воспарила ввысь, и это очень на меня подействовало. Ну, а после, уже в Суккот 2000 года, на этом месте была война. Может быть, это и побудило меня поехать туда работать».
В личной истории д-ра Дор есть такой факт: она отказалась от желанной и удобной работы в Военно-Воздушных силах в пользу добровольной службы в НАХАЛ на форпосту НАХАЛ в Коразим, где тогда происходили военные действия. Её на работу в Кдумим, также в опасный период, был поддержан её семьёй, «и даже с гордостью» - тихо прибавила она.
Д-р Дор связалась с психологом Мирьям Шапира, координатором Центра подготовки и сопротивления в чрезвычайных ситуациях в региональном совете Шомрона, и заявила о своём желании работать добровольно. Шапира обрадовалась и заметила, что добровольно работать не придётся: как раз освободилась ставка одной сотрудницы, решившей, что трудности и опасности чересчур большие для нее. «Вот так я и оказалась в Кдумим».
Обычно д-р Дор приезжала в Кдумим на подвозке для учащихся местной йешивы «Бней хаиль». «Это было по большому счёту боевое испытание, прыжок в глубокую воду. Я познакомилась с детьми в совместной поездке». В день теракта, унёсшего жизни Нафтали Ланцкрона и Элирана Розенберга (АЯ"Д!), она как раз ехала на работу в семейной машине. (http://www.maof.rjews.net/actual/10-2009-07-22-07-05-36/3050-q-p)
Верная идее личной инициативы, по прибытии в Кдумим д-р Дор делала всё, от неё зависящее, для самозащиты. «Я думала, что очень важно поощрять самозащиту. Я прошла соответствующий курс и приобрела оружие, главным образом, для того, чтобы люди узнали и поняли – людям необходимо защитить себя. По сей день я не понимаю, почему тот, кто может купить оружие и носить оружие, не делает этого!»
Работа в Кдумим пришлась на этап в жизни д-ра Дор, который она сама определяет как «национально-религиозный». Это был пик длинного пути, который начался в США в 70-х годах.
Она родилась 64 года назад в Афуле в нерелигиозной , но очень сионистской семье, горячо любящей народ, традиции и ТАНАХ. Её деды строили Афулу и были владельцами транспортной компании, действовавшей в Изреэльской долине за 16 лет до того, как туда пришёл Эгед.
Д-р Дор проделала ожидаемый от неё путь: школа рабочего движения, участие в движении «рабочая молодёжь», после чего – высшее образование в Тель-Авивском университете. «Это был период, когда мне не было ясно, куда я иду. Было несколько очень важных вещей: учёба, семья, может, ещё Страна, в той или иной форме. Но 60-е годы в Тель-Авиве закружили голову. Я чувствовала, что не способна знать, что хорошо и что плохо».
После замужества и рождения первенца молодая семья Дор приехала в США. Там родители защитили докторат, один за другим. Этот период уже вначале означал изменение направления. «Мы прибыли туда, когда нашему первенцу было полгода отроду. Вдруг настал праздник Рош-а-Шана, и ничего не происходило. Муж учился как обычно. Тогда я взяла ребёнка и пошла в синагогу. Понятное дело, там было очень тесно, просто невозможно было попасть туда с ребёнком. И я думала о прошлогоднем празднике в Стране Израиля, где все синагоги были открыты передо мной – а я не ходила туда». Другое событие из мозаики событий, происходивших в следующие два года, когда младенец пошёл в его первые дневные ясли, находившиеся рядом с церковью. Воспитательница попросила детей рассказать историю о празднике Рождества. «Этот малыш сказал, что он не готов! Когда спросили его почему, он ответил: потому что я – еврей». Способность их сына схватить самую суть впечатлила родителей и присоединилась к другим впечатлениям от того, что происходило вокруг. Враждебность к Израилю, пробудившаяся вследствие энергетического кризиса, связь с другими израильскими студентами – это всё породило обновлённое самосознание.
«Когда мы вернулись в Страну спустя 7 лет, - говорит д-р Дор, - мы уже были совсем другими. Мы приехали сюда в период отдачи Синая, и ещё ходили на марши и участвовали в демонстрациях, которые не помогли. Годы шли, и мы узнавали всё больше». Во время подписания соглашений Осло супруги Дор начали «спорить с телевизором», другими словами, гневающимися на ситуацию, но не принадлежащими к группе, в которой можно было бы вести совместные беседы. «На определённом этапе это стало уже нестерпимо. Я знала, что проходят демонстрации на перекрёстке Раанана. Однажды вечером я взяла большой флаг Израиля, который мы вывешиваем на День Независимости, и пошла на перекрёсток». На перескрёстке д-р Дор встретила жителей города, большинство англоязычных, все соблюдающие заповеди Торы. «Это был первый раз, когда я оказалась в компании, живущей по заповедям».
Чтобы объяснить, что происходило в её душе в тот период, д-р Дор рассказывает о стихах Итамара Яоз-Каст, поэта, родившегося в ассимилированной семье и начавшего возвращаться к иудаизму, когда ему миновало 50 лет. «Он описывает балаган в душах людей, ищущих свой путь, борющихся с противоречиями, которые им навязали в течение всего процесса образования. Я получила воспитание, в котором было много любви к Израилю, Торе, ТАНАХу, но с такими сильными "противовесами", полученными во время обучения, что им тяжело противостоять».
Антисемитизм евреев
С той группой из Раананы Амира Дор впервые выехала на экскурсию в Хеврон, и в длительном процессе она и её муж начали «всё более приближатьсяч к тому, что было естественно родным для нас». Уже несколько лет она определяет себя как религиозная сионистка, она очень полюбила поселенцев, живущих в Шомроне. «Относительно моей большой семьи и старых друзей я живу двойной жизнью. Когда я прихожу на большое семейное мероприятие, я не говорю о самых важных для меня вещах. Они все равно не поймут Но я научилась находить баланс между вещами, любить людей такими, какие они есть, любить других людей, говорящих на другом языке, и все в итоге устраивается».
- Принадлежа к двум мирам, Вы согласны с утверждением, что изгнание оказалось возможным из-за отчуждения между секторами поселенцев и светских?
Дор придерживается иной точки зрения, которая вообще вне действий, известных как «поселенчество в сердцах – да\нет». «Еврейская общественность в Стране и в мире всё время получает антисемитское воспитание. Абсолютно неосознанно еврей воспринимается как не имеющий прав, он может быть евреем под протекшн, но реального права на место и на тому подобное он не имеет. Это является той самой глубокой основой, которая позволило изгнание из Гуш-Катифа и это разрешает и разрушение всего государства Израиль как еврейского государства с превращением его в нечто другое».
Она продолжает: «Из-за усвоения антисемитизма, евреи, желающие быть «частью большого мира», антисемитского, стремятся избавиться от самого сильного ядра еврейства, которое у них глубоко в душе. Им не мешает, когда человек исполняет заповеди как индивидуум, даже если он соблюдает все заповеди, но когда люди выражают своё еврейство как группа, народ, это уже, с их точки зрения, самое опасное. А именно это делают поселенцы. Отсюда и идёт определённая готовность избавиться от них, ослабить их. И поэтому изгнание было почти естественным».
Эти вещи, говорит д-р Дор, также объясняют моральную слепоту психологов и прочих, в обычной жизни совестливых, людей, относительно того, что произошло тут с евреями. «Ведь размежевание в Умм эль-Фахме – не придет в голову, но в отношении евреев – другие нормы, и я думаю, что это очень неосознанно».
(«Бе-ШЕВА», 16.07.09)
Перевела Фаня Шифман
МАОФ
Фото Лев Левинсон