“Жидом” могут обозвать даже в культурном Питере. Расплывчатые пятна (лица людей), которые Аня, с ее дефектом зрения, различала перед собой, не давали совершить какой-либо сложный маневр. Бегство нежелательно – любой случайный выступ, и ты летишь плашмя. Поэтому она бросалась вперед, молотя кулаками, (кое-каким приемам научил отец), и нередко побеждала.
Поединок с почти закрытым для нее миром книг отнимал гораздо больше сил. Русский язык сменился английским после переезда семьи в Америку, а потом ивритом, когда Анна Гейфман постигала азы кашрута и перестала курить в Шабат. В тот период она была молодым, подающим надежды профессором Бостонского университета. Модная специализация – историческая психология. Главная тема – революционный террор.
- Когда научный руководитель предложил написать работу о бомбистах “Народной воли” я не представляла, куда это меня приведет. А привело к открытию нескольких общих законов, работающих не только среди атеистов, но и среди исламистов, не только в эру патефонов, но и в век компьютеров. Один звучит так: на холоде террор чахнет. Ему нужна теплая среда, как ребенку в утробе матери.
- И в России она была?
- На удивление. После 1905 г. возникла партия конституционных демократов, “кадетов”. Так состояла солидная публика – профессора, промышленники, адвокаты. Противники насилия, умеренные, сбалансированные. Однако имелась трещина: отнять жизнь ради “прогресса” считалось допустимым. Кадеты спокойно ссужали деньги эсерам, анархистам и оправдывали их в печати. Когда Мария Спиридонова стреляла в крупного чиновника, либеральная “Речь” писала: “после этого выстрела жизнь Маруси кончилась и началось ее житие”… Так говорится о святых, и 19-летняя девица внезапно для себя такою стала. Ее “подвиг” обрастал несуществующими деталями, например, что ее зверски пытали в полиции. В эсеровском архиве хранится письмо Спиридоновой, что ничего такого не было, “но могло бы быть”. Юноши заочно в нее влюблялись, а один матрос писал: “я молюсь на ее портрет, как на икону”. Вот истоки Мавзолея…
- Анна, вы много времени провели в хранилищах, перебирая документы с перечнем загубленных жизней. В душе рождалось эхо?
- Да. В душе звучала нотка, что вот, ты сделала чужие грех и боль ступеньками в академической карьере и пишешь о том, чего сама не пережила. Я решила “завязать”, и на предложение французского издателя написать еще одну книгу о терроре ответила отказом. Шел год 2004-й. Через несколько дней случился Беслан…
- Как это коснулось вас?
- Телевизора у меня не было, окровавленных людей на экране я не видела. Но моя подруга Люда, осетинка, отправила по электронной почте сообщение, как это было. Команда террористов разного роду-племени захватила школу и три дня держала детей без пищи и воды в раскаленном от жары зале. Эти люди выдвигали какие-то идиотские требования, но было ясно, что они пришли убивать и быть убитыми сами. Ислам, братство по вере? Один из школьников сказал террористу: “ты не выстрелишь в меня, ведь я тоже мусульманин”. Тот ответил: я тебя первого убью…” Подтвердился еще один мой тезис: борьба террористов за что-то светлое, это отмазка. Они боятся жить в этом мире и хотят его покинуть, потянув за собой других. Но тогда я не думала о тезисах, я ревела. Позвонила жена издателя из Франции: "Ну, теперь ты напишешь книгу?.."
- Шеф отпустил меня неохотно, но с пониманием. Мы договорились, что я буду на несколько месяцев прилетать в Штаты и продолжать свой курс. В Израиле тоже складывалось чудесно. Легко нашла квартиру в Иерусалиме, с почетом была принята в Тель-Авивский университет. В это время началась вторая интифада. Взрывы на рынках и в автобусах, черный дым над крышами. Я смотрела и шептала: “Ты же хотела разделить судьбу народа – вот, сбылось…” А на новом месте работы меня попросили прочесть “вступительную” лекцию. Вспоминая крик сирен в святом городе, я быстро перешла к основному тезису: терроризм это разновидность культа смерти, его жрецы не способны к созиданию. Светлое будущее, махновское или хамасовское, это для отмазки… Новый шеф в этот момент аккуратно вычеркнул мое имя из списка лекторов. Откуда мне знать, что в “Бен-Гурион” террористы считаются борцами за свободу, и нужно их понять, пощекотать…
- Но заниматься наукой вам “дозволили”…
- Моим главным объектом стал Сдерот. Хамасники из Газы запускали туда десятки касамов в день. Я поняла, что должна находиться там. Приехала, и сразу стала спрашивать, кто работает с детьми. Очень скоро у меня уже был свой класс. Я их вроде как обучала английскому, а невербально старалась передать, что мир хорош, Творец следит, и злодеи будут наказаны.
- Было трудно?
- Очень. Город жил по своим особым правилам. Вышел на улицу, сразу ищешь глазами убежище. Тревога может прозвучать в любую минуту. Женский голос повторяет: “цева адом”, цева адом”… У вас 15 секунд чтобы найти укрытие. Если его нет, матери бросались на землю, прикрывая телами детей, как в гетто. Пристегиваться в машине опасно. Каждая деталь важна. Я зверски себя ругала, когда случайно надела туфли на высоких каблуках, и, услышав “цеву”, ковыляла на них к подъезду. Кстати, подъезд не всегда выручает.
Йоси, мой ученик, забежал туда с младшей сестренкой. Касам упал близко, шрапнелью ему разворотило плечо. Он упал и сказал “Слушай, я умираю”. Девочка выбежала на улицу и привела помощь. Сейчас он жив и здоров.
- Вы пробовали рассказать обо всем новым коллегам?
- С нулевым результатом. Сдерот от них на другом конце земли, полтора часа езды на машине. А я еще дальше. Профессор – и хожу в длинной юбке, соблюдаю заповеди. И потом, идеология… Им было неудобно поверить, что “борцы за свободу” заставили столько ни в чем не повинных людей надеть маски страха…
- Вам случалось повстречать в Сдерот людей без этой маски?
- Да. Помню детский праздник на Лаг ба-Омер, и глава Бейт-Хабад, рав Пизам, в нем участвует. Спокойные глаза, улыбка в голосе. У него куча детей, повода для тревог хватает. Но он умел отодвигать их в сторону. А его жена Сима все время приглашала "пожить" пару-тройку чужих ребятишек. Чтоб отдохнули, расслабились, зарядились нашей верой.
- О чем вы говорили на своих уроках?
- Все должны знать, что вы пережили. Но без жалоб и слез. Живите достойно. Человек достойный всегда не просит, а дает. Тот, кто дает, тот живет…
"Живой журнал" ezrahovkin