В один прекрасный день 1977 года Цви Генделю позвонил один его хороший
приятель, Шломо Васертайль, очень взволнованный: «Послушай, Цви, в субботнем
приложении к газете «А-Арец» имеется статья о создании поселенческого комплекса
в новом районе. Называется он Хевель Катиф. Тут же приложены красивые фотографии
на трёх листах, с сооружениями из стекла, в которых выращивают помидоры.
Это производит хорошее впечатление, и это – в секторе Аза».
Первая непосредственная реакция Цви была таковой:
«Ты с ума сошёл! Сектор Аза! Что я украл что-нибудь? Убил кого-то? С чего
это вдруг – сектор Аза?!». Это мнение не оставляло его до того момента,
когда они сели в машину и поехали в Сектор. Это было незадолго до "переворота"
1977 года (первого поражения левых на выборах). У земледельцев Нецер Хазани,
которые до сих пор жили в Кфар Даром, начали поспевать первые помидоры,
и они, группа горожан, делающих первые шаги в сельском хозяйстве, получили
инструкцию, какого цвета должны быть помидоры, пригодные для уборки.
Цви и его друзья приехали на место и вид множества
стеклянных теплиц, сверкающих в солнечном свете, белеющих на фоне моря
и пальм, с красными крышами домиков (строительство их было уже на стадии
завершения) на фоне золотистого песка, свежего и чистого, без единой травинки,
потряс их. Его супруга Рахель посмотрела на него, он – на неё, и, словно
в сказке, они решили «Здесь будет наш дом».
Цви Гендель был уроженцем Трансильвании, в Румынии,
приехавшим в Израиль в 10-летнем возрасте. Детство он провёл в Тель-Авиве,
где жил с родителями и там же учился до призыва в Армию. После окончания
службы женился и жил в Пардес Хана. С раннего возраста Цви участвовал в
общественной жизни. Время, которое он отдавал движению учеников «Подросток-подростку»
и другим делам, всегда происходило за счёт времени, посвящённому учёбе.
Но с раннего возраста он хотел жить в сельскохозяйственном посёлке.
После свадьбы Цви купил участок в Пардес Хана, построил дом и жил в нём.
На первый взгляд его мечта осуществилась: собственный маленький дом с садом
и участок земли, но всё же он не чувствовал удовлетворения. Жизнь в центре
страны не была тем, что он хотел, и Цви, как представитель группы из 8
семей, ищущих, как и он, другое качество жизни, начал ездить по стране
в поисках нового местожительства. Поднимался на Голанские высоты, обследовал
Галилею (в те годы заселение Галилеи евреями было первоочередной задачей
того поколения). Обследование Галилеи вызвало горькое разочарование. В
каждом городе ему объясняли, что «это район выходцев Йемена, это – бухарцев,
это старожилов, а это – ашкеназцев». Он очень быстро понял, что заселение
Галилеи евреями – лозунг не совсем реальный.
Теперь же, в Нецер Хазани, Цви и Рахель почувствовали
острое желание поселиться именно в этих песках. Придя к такому решению,
зашли в теплицы. Трудно поверить сейчас, что решение поселиться в этом
месте пришло не по идеологическим причинам (хотя, разумеется, идеология
тут не мешала), но так и было. Основной причиной являлось желание поселиться
для занятий сельским хозяйством, участвовать в общественной жизни и начать
что-то новое.
Вначале взвешивали возможность присоединиться к Нецер
Хазани (причём члены поселения также оказывали на них давление), но по
прошествии нескольких месяцев ему снова позвонил Шломо Вассертайль: «Цви!
Организуется группа для нового поселения в районе Катиф-3».
Катиф-1 – это Нецер Хазани и Катиф-2 – новой
"мошав шитуфи" (общинное поселение), предназначенный для новых репатриантов
англо-саксов ("мошав шитуфи не принимался нами во внимание"), и Катиф-3
– задуманный как "мошав овдим" из горожан, выпускников движения Бней Акива,
со всего Израиля, задумавших создать поселение в духе религиозного сионизма.
Снова Цви и Шломо сели в машину, отправившись на сей раз
в Беэр-Шеву на встречу с группой в одном доме по инициативе посёлка.
Это была их первая встреча с поселенческим истеблишментом и она оставила
в них ощущение горечи. Хаим Надиви, который был Генеральным секретарём
Объединения мошавов, зачитал им решение Объединения о том, что до того,
как Нецер Хазани не будет заселён и не станет самостоятельным посёлком,
они не собираются начинать строительство нового посёлка.
Это сломало товарищей. В комнате воцарилась удручающая
атмосфера, пока Цви, который был вообще новичком в группе, набрался смелости,
встал и сказал: «Он сказал – нет. Ну и что?!».
Следует отметить, что Надиви и сам был убеждён в
своём мнении наполовину, между ним и Элиэзером Автаби вёлся тогда принципиальный
спор, и Элиэзер победил в споре. Хаим Надиви был вынужден выразить мнение,
которое ему самому было не по вкусу. Но как человек, лояльный системе,
повторил: «Процесс таков: мы создаём поселение, оборудуем его, и только
затем создаём другое поселение. Мы не будем создавать несколько эфемерных
поселений».
Цви не уступал: "Я, однако, не такой большой специалист,
как Объединение мошавов, но в экономике кое-что понимаю. Также, как на
улице Неве-Шеанан в Тель-Авиве, чем больше будет обувных магазинов, тем
больше все магазины получат доход, т.к. покупатели знают, что там есть
обувь, и, приезжая туда, делают покупки в том или ином магазине; также
и на Мёртвом море – до тех пор, пока там была одна гостиница, она была
пустой, а в тот момент, когда там появился комплекс гостиниц, все получили
доход. Так, по-моему, и с поселениями. Если появятся разнообразные поселения,
все заполнятся. Но, когда услышат, что в секторе Аза есть только одинокий
посёлок, никто туда не поедет. Если люди узнают, что имеется комплекс поселений,
или район поселений, я полагаю, что все выиграют, и Нецер Хазани тоже».
Слова эти были услышаны, но в тот момент они не
помогли. В эту встречу они расстались. Большинство ушло, осталась только
небольшая групка.
Прошло ещё несколько месяцев. В это время в стране
происходил политический переворот. Впервые за 50 лет Сионистского движения
и 30 лет государства, правые пришли к власти. Главой правительства был
Менахем Бегин, а министром обороны – Эзер Вейцман.
Однажды остатки группы были приглашены Хаимом Надиви
в Бейт Кастель в Тель-Авиве. Слова Надиви были ясные: «Друзья, это тот
самый момент. Жители Нецер Хазани оставили Кфар Даром, и населённый пункт
пуст. Если нам удастся заселить сейчас Кфар Даром (а вы готовы взять это
на себя) за одну-две недели, тогда мы решимся на Катиф-3. Если же нет,
то мы уступаем Кфар Даром армии или для чего-либо ещё.
В ушах присутствовавших звучали слова: «Кто за Г-спода
– ко мне!». Надиви представил им нового человека – старого поселенца из
Кфар Маймон по имени Яков Йосеф и по кличке Ека, и сказал: «Это мой порученец,
и, если вы согласны финансировать, он станет координатором группы. Всё,
что вы решите, будет принято. Это ваш шанс, но решение должно быть быстрым,
т.к. за 2 недели мы обязаны заселить Кфар Даром».
Хаим закончил, а «Ека" произнёс собственную сионистскую
речь, в конце которой спросил: «Кто готов переехать?». Цви поднял руку,
посмотрел вокруг и увидел, что он единственный. Поражённый этим, он начал
убеждать своих товарищей, но безуспешно. Через некоторое время устроили
встречу для сплочения в ешиве Кфар Маймон. Было нелегко убеждать каждую
семью. От людей требовалось принять решение со дня на день, оставить место
работы и перебраться на другое место жительства.
По прошествии 2-х недель первой прибыла семья Гендель.
Через 2 часа, в тот же день, - ещё одна семья. Моше Фрайман, брат Рахель
Гендель. Благодаря этим 2-м часам, Цви сохранил за собой право первопроходца
и не уступал. 3 недели они были одни, пока к ним не присоединилась ещё
одна семья – семья Эдри. 2 месяца 3 семьи были одни в посёлке. Постепенно
к ним присоединились ещё семьи, и в течение полугода прибыла вся группа
– 12 семей.
Сельское хозяйство обосновывалось на обработке части
теплиц в Нецер Хазани и открытых земельных угодий в Кфар Даром. Руководителем
хозяйства был Арэле Цур – сегодня председатель Совета.
«На определённом этапе, когда я уже был в должности
секретаря поселения», - рассказывает Цви, - «я пришёл к выводу, что посёлок
можно считать вставшим на ноги, когда в нём насчитывается 30 семей. Это
было как-бы магическим числом, т.к. до тех пор, пока число семей менее
30, обстановка всё время напряжённая в небольшом коллективе. В коллективе
же из 30 и более семей каждый живёт своей жизнью, и у него есть свои друзья.
Все не должны вариться в одном котле».
Эту задачу выдвинул Цви на собрании: «Я хочу в следующем
году видеть здесь 30 семей». В Сохнуте воспротивились. Они говорили, что
невозможно представить, чтобы 10 семей абсорбировали 20. Цви настаивал
на своём.
Комитет абсорбции ездил по стране в поисках людей. Когда набралось
20 кандидатов, то их провели через комиссии по проверке – приёмную, абсорбции
и др., и так приняли 20 новых семей. Принять то приняли, но как разместить
их, если в Кфар Даром нет места ни для одной дополнительной семьи.Когда
здания Нахаль уже переполнены 12-ю первыми семьями. Под давлением получили
разрешение временно перейти жить в пустые дома Катифа-2 (сегодня – пос.
Катиф), пока не будут построены дома в Ганей Таль.
Радость их не была долгой на фоне происходящего
в стране в то время. Через несколько месяцев на исходе субботы, в месяц
кислев, 19 ноября 1977 года, мир был поражён зрелищем королевского приёма
президента Египта Ануара Садата руководителями Израиля в аэропорту Бен-Гурион.
Назавтра, на впечатляющем «театральном представлении», Садат произнёс перед
народом Израиля самую лучшую речь, которую можно было получить у арабских
пропагандистов. «Наша земля не может быть предметом купли-продажи», - произнёс
он чётко, и в зале воцарилась тишина. - "Никто из нас не согласен уступить
даже горсть её, и никто принципиально не пойдёт на спор о купле и продаже
её. Я не прибыл сюда, чтобы просить убрать вашу Армию с захваченной земли.
Полный уход с арабских земель, захваченных в 1967 году, - это дело абсолютно
ясное, не требующее споров. Имеется араская земля, которую Израиль оккупировал
с помощью вооружённых сил и до сих пор оккупирует, и мы настаиваем на полном
её освобождении, включая западный Иерусалим». Садат мог позволить себе
говорить с такой уверенностью, т.к. знал то, что никто из нас до сих пор
не знал, - что весь Синай уже лежит у него в кармане. «Вам надо окончательно
оставить агрессивные мечты, вам не помогут завоевания», - добавил он.
Начались длительные переговоры, полные кризисов,
между двумя странами, в попытке достичь мир. Окончательная формулировка
договора произошла 17 сентября 1978 года в Кемп-Дэвиде на впечатляющей
церемонии с участием Садата и Менахема Бегина и под покровительством президента
Картера. Договор устанавливал,что Израиль должен вернуть Египту весь Синай
и предоставить полную автономию арабским жителям в Йегуде и Шомроне. Договор
также включал временное замораживание поселений на 3 месяца.
Это решение дошло до них как раз в вечер перехода
в Катиф-2 из Кфар-Даром. Ещё утром пришло распоряжение командующего Сектора
поселенцам: «Переселение в Катиф отодвигается». Цви позвонил выяснить в
чём дело, и получил ответ: «Распоряжение пришло с очень-очень высокого
уровня». Намёк был ясен – министр обороны Эзер Вейцман.
В этот день выбрали 3-х поселенцев, которые отправились
в Кнесет встретиться с Вейцманом. Вейцман был нетерпелив. «Я спешу», -
сказал он, пытаясь избавиться от них, -«Если хотите встретиться со мной,
будьте через 25 минут в моём кабинете в Тель-Авиве». Как министру обороны
у него не было проблемы добраться туда. На взлётно-посадочной полосе, расположенной
неподалёку, его поджидал вертолёт, а представителей, конечно, нет. Но Вейцман
не принял в расчёт предприимчивость поселенцев. Цви дал короткую команду
своим друзьям: «Быстро в тендер». 25 минут длилась поездка тендера марки
«Пежо» (Сохнута) от Кнесета в Иерусалиме до кабинета министра обороны в
Тель-Авиве; они ещё успели позвонить из Кнесета в Кфар Даром, чтобы им
оформили пропуск. Ведь тогда не было пелефонов.
Вейцман пытался вести себя по отечески: «Я люблю
вас, но ...», когда взгляд его упал на самую молодую в группе – Симху Ривлин.
«Мейделе, мейделе, (девушка на идише) что я могу сделать для тебя?», -
спросил её. Симха покраснела от уха до уха, но другие использовали этот
вопрос, чтобы детально объяснить, что действительно можно сделать для них:
«Ведь ясно, что речь не идёт о новом поселении. Никому не придёт в голову,
что Катиф построен только сейчас. Ясно, что речь идёт о существующем посёлке.
Мы поселимся на готовое место».
Вейцман пытался пояснить: «Вы не понимаете. Это
попадёт в печать и произведёт «большой взрыв» - как же, назавтра, после
возвращения из Кемп-Дэвида мы уже заселяем поселение».
Цви: «Я беру на себя всю ответственность, что это
не выйдёт в средства массовой информации».
Вейцман: «Ох, и наивен же ты. Ты ещё молод».
Цви: "Испытай меня один раз».
Вейцман: «Я могу попробовать, но если будет причинён вред,
кто исправит его?».
Несмотря на это Вейцман тут же позвонил Бегину (да
будет память его благословенна), и начал объяснять ему, что это не новый
посёлок и т.д. Когда положил трубку, сказал: «Смотрите, друзья, я вам разрешу
переселиться. Но, если это попадёт в СМИ, то я сведу с вами счёты».
Счастливые от получения разрешения, они ещё с дороги
сообщили товарищам, что можно начать упаковываться. В ту же ночь, без грузовиков
(чтобы какой-нибудь водитель не проговорился газетчикам), а в тракторных
кузовах и тендерах посёлка начали перевозку оборудования. Утром поселенцы
уже были там. Детей и женщин оставили ещё на короткое время в Кфар Даром,
т.к. не в каждом доме ещё было электричество. Журналисты, правда, прибыли
на место через 2 недели. В ответ на вопросы жители говорили, что они там
уже полгода, и журналисты, не часто бывавшие в этом районе, поверили им.
Возникла странная ситуация, когда 40 жилых единиц, из них 10 заселены членами
Катиф-2, а 30 – «гостями» из Ганей Таль. Но каждый вёл свои дела отдельно,
и гости старались «не наступать на мозоли» хозяев, поселенцев Катиф.
Очень быстро стало понятно, что двух дунам недостаточно
для заработка, хотя идеальная ситуация - это когда крестьянин, его жена
и их дети обрабатывают вместе свой участок. Третий дунам требует, естественно,
привлечения посторонней рабочей силы, что является нарушением основного
принципа, когда каждый зарабатывает своими собственными руками. Действительность
не диктовала необходимость большей площади, т.к. напряжение, вызванное
необходимостью зарабатывать, уменьшилось, и производительность увеличилась.
Ганей Таль были первыми, отстаивающими необходимость 3-его
дунама. Сейчас, когда норма на семью – 10 дунам теплиц, это звучит, возможно,
забавно, но тогда за 3-й дунам велась "3-я мировая война». Ганей Таль после
долгой борьбы стал первым поселением, получившим разрешение на 3-й дунам,
и ... как прорвало плотину – вслед за ним 3-й дунам получили все.
Уже, когда построили теплицы, поняли, что теплицы
из полиэтилена предпочтительнее стеклянных теплиц, т.к. они более дешёвые.
В рамках 3-его дунама построили пластиковые теплицы, без стекла, и снова
оказались первопроходцами. Затем стало ясно, что и третьего дунама недостаточно
и нужен 4-й, и так количество это росло.
